Волшебник откликнулся на их просьбу и приехал. Осмотрел он Светлану и сказал:
- Это очень страшная болезнь – ведь не сломанные ножки, а зависть и злоба не дают Светлане подняться. И чтобы её вылечить нужно особое лекарство – волшебное. Каждый из вас должен отдать свою самую дорогую вещь: игрушку или книжку. И из этих вещей я приготовлю лекарство.
Разошлись задумавшиеся дети по домам. Жалко Светлану, но жалко и лишиться своих любимых кукол, машинок, книжек.
На следующее утро все дети города собрались у дома Светланы. Они ждали, кто же первым решиться отдать свою любимую вещь. Ждала и Инга – она-то была уверена, что никто не расстанется со своей игрушкой ради другого человека, ведь она сама бы так никогда не сделала.
Но вот сквозь толпу начал пробираться самый задиристый в городе мальчик Димка, лицо его было хмурым, а к груди он прижимал свою любимую, самим им сделанную никогда не промахивающуюся рогатку. Не глядя на волшебника, он протянул ему рогатку:
- Возьми, Светлане это нужнее, а себе я другую сделаю.
Взял волшебник рогатку и в его руках она превратилась в маленькую сверкающую капельку. Слил волшебник капельку в небольшой флакончик, теперь засверкал и сам флакон:
- Только когда флакон наполнится до краев, - обратился волшебник к детям, - только тогда я смогу помочь Светлане.
Молча стояли дети, не отрывая глаз от сверкающей капли. Но вот один из них решительно развернулся и побежал домой, а следом еще один и еще. И через несколько минут двор перед домом Светланы был пуст.
- Вот и все – добренькие закончились, - ехидно захихихала Инга.
А волшебник терпеливо ждал – он-то верил, что люди любят друг друга больше, чем красивые вещи.
Во двор, между тем, начали возвращаться дети. И каждый из них что-то нес в руках. Вот к волшебнику подошел растрепанный мальчишка и протянул ему свой любимый конструктор. Вот маленькая девчушка, обливаясь слезами и поцеловав на прощанье, отдала старенького плюшевого мишку. Вот худенький застенчивый очкарик принес зачитанную до дыр книжку. Вот два веселых близнеца с соседнего двора притащили свой компьютер и с возгласом:
- Теперь будем играть в футбол во дворе, - отдали его волшебнику.
Все шли и шли дети со всех концов города. Но вот что странно, отдав свою любимую игрушку, они переставали грустить, наоборот, на душе у них становилось радостно, хотелось петь и веселиться.
Невесело было только Инге, она была растеряна, ведь все дети оказались не такими, как она, оказались добрыми и отзывчивыми.
- Быть злой, - думала Инга, - значит быть одной. Но я не хочу быть одной, я хочу тоже научиться быть доброй, научиться дружить.
Тем временем все дети отдали свои игрушки, но волшебник все стоял и чего-то ждал.
- Флакон почти полон, - сказал он, - но не хватает одной капли. А пока ее не будет, я ничего не смогу сделать. Нет ли у вас в городе еще одного друга Светланы?
- Есть, есть! – с криком выскочила прятавшаяся в кустах Инга, - я не была другом Светланы - я хочу им быть.
С этими словами Инга протянула волшебнику свою дорогую блестящую заколку. И как только заколка оказалась в руках у волшебника, флакон засиял всеми цветами радуги.
Дал волшебник выпить из флакона Светлане, и в тот же миг поднялась она на ноги и закружилась в радостном танце.
- Вот и пора мне уходить, - глядя на радостных детей, сказал волшебник. – А на прощанье я открою вам одну большую тайну – сегодня все вы – те, кто пожертвовали дорогой для себя вещью ради другого человека, - все вы на миг стали волшебниками. И каждое следующее доброе дело в вашей жизни будет добавлять вам волшебной силы. Теперь только от вас зависит – сможете ли вы вырасти настоящими сильными волшебниками.

Говорит:
-Чего шумишь? Пошли в лес вырубим себе внучка – буратину. Будет он тебе помощником во всех делах. А ежели осерчаешь, так и отдубасить сможешь. Чего деревянному-то сделается. Сама, только, руки не поотбивай.
Ну, делать нечего. Собрались, пошли. А старику топор нести – западло, не стал его брать. Вот идут они, старик давай старуху приговаривать. (Благо, что зима выдалась урожайная на снег.)
-Зачем нам, старуха, этот буратин деревянный? Дерево оно завсегда дерево, как его не стружи. Давай лучше вылепим из снега. Здеся можно всяких фендибобелей понаделать. Снег – мантерьял благородный.
А старуха, как про Курочку-рябу вспомнила, вся в печаль ударилась, старика почти не слышала, но на всякий случай соглашалась.
Вот нашли они сугроб пошикарней и давай внучка лепить. А деда опять облом одолел. Прикинул, что внучку, конец-концом, быстрее получить можно. Опять стал старуху обкуривать.
-Зачем нам внучок? Начнет пить, курить, материться, девок в дом водить, а нам самим на колобка не хватает. Давай лучше внучку. Она будет за фигурой следить, сама есть просить не будет. А ежели чего, скажем : «Фигуру береги!». Опять таки, по хозяйству пользы больше.
На том и порешили. Вот слепили они внучку и пошли домой втроем. Внучка ничего себе удалась. И по хозяйству помогала, и непокобелимая была. Долго ли коротко ли они жили. Да вот внучка как-то и говорит:
-Что это вы, предки, прям крепостное право устроили. Лепите из меня рабыню Изауру. Мне ваша фазенда уже как кость в глазу. Хочу домохозяйство свое развеять и на каком-нибудь клевом дискаре оттянуться.
А тут местный принц, как назло, велел бал созывать. Покручинились старик со старухой и стали внучку на бал обряжать, благо что она и так вся в белом. Сажу кой-где обтерли, свежим снегом притрусили – ну чистая Золушка получилась. Золушка-то, Золушка, да вот феи-крестной не нашли. А внучка в одну душу: «Без навороченных босотуфлей не пойду, а вам такую истерику устрою, что какая она будет лучше заранее и не знать.»
Тут и старуха завелась, буром на старика смотрит и говорит эдак загадочно и вкрадчиво: «Иди, дармоед, и пока босотуфлей не наворотишь, домой глаза не приноси.»
Почесал старик копчик, повздыхал, высморкался, взял ведра и пошел с горя топиться.
Пришел на реку к проруби, отогнал примороженного волка, и когда у того хвост оторвался, старика немного попустило. «Эх,- думает – что же я из-за такой ерунды жизнь себе ломать буду. Вот наберу сейчас воды, окачу этих двух рэкетирш, глядишь они и поостынут.» Задумано – сделано. Набрал в одно ведро воды, стал набирать в другое, глядь, а в ведре щука. Прибалдел старик слегка, а тут щука и говорит ему человеческим голосом: «Отпусти ты меня старче! Что…» Дальше ничего не успела сказать, взыграло в старике ретивое и со словами: «И ты, гадина, от меня чего-то требуешь!», бабахнул рыбоньку по голованьке ведром. Ведро, конечно, вдребезги-пополам… и тут старик увидел, что вода в ведре замерзла, веревка в воду вморозилась и предстали его взору такие босотуфли, что только в сказке сказать и непечатным словом описать. Проделал он такой же фортель со вторым ведром и бодрый и счастливый вернулся домой с босотуфлями и щукой, но без ведер.
Бабы, естественно, в полном счастье от такого наворота событий, давай шустренько на дискобал собираться Да не сдержалась тут старуха, попеняла старику за утрату ведер. Тот, ничего, сдержался, но мысль злорадную утаил : «Ну, ничего, дождетесь вы у меня полночи на балу-то на вашем!»
Собралась внучка на на бал, все над босотуфлями ахала да вздыхала. Старуха с ней пошла, чтоб ежели чего отпор дать да и на танцетворение посмотреть.
Пришли они на бал. Принц, как увидел внучку в босотуфлях, так весь с головы до ног и обомлел. Когда отомлел, бросился на танцы приглашать, ручки-щечки целовать. Вот тут беда и не стала полночи ждать сразу и приключилась. От такого пыла напора чувств не выдержала, слепленная из снега внучка, - растаяла и потекла. Понятное дело, пришлось старухе одной домой возвращаться.
Как вернулась, рассказала старику, что с людями делает любовь. Старик от такой радости хотел в ладоши захлопать, да широко размахнулся – задел корыто. Корыто упало и разбилось. И осталась старуха у разбитого корыта.
Вот и сказоньке конец, а кто слушал – молодец!

и кто отважен
К измененью
стань на тропу…
Этот путь
для самой ведь важен.

Растворился
В кромешной мгле.
И нЕ дал сказать
ни слова.
Но словно за нить
что-то дернул во мне -
Ну, что ж…вперед!
Я готова!

Отрекусь от него!
пускай…
Пусть идет по своей
дороге.
И ты боль из души
Улетай!
Забирай с собой
страх и тревоги!

Счастье жизни
в моих руках!
Жизнь прекрасна -
прошла агрессия.
Боли нет -
она в облаках.
Как и эта
ночная депрессия.